Внезапно глаза Роберваля под белесыми бровями просияли, а загребущие руки опустились. Оно было таким маленьким, это существо, которого он боялся. А его можно было так легко убрать! «Однажды, — подумал Роберваль, — он расскажет мне все, что знает, и тогда я смогу избавиться от него».

Голова Турнона склонилась набок.

— Дядя, ты очень порочный человек и у тебя такие безнравственные мысли. Давай не будем ссориться или пугать друг друга. И прежде всего, давай доверять друг другу… и Картье. Вы оба должны понять, что нужны друг другу!

— Он оскорбил меня! — мрачно сказал Роберваль.

Турнон вздохнул.

— Оскорбил. Но он ущемлен тем, что ты, новичок, поставлен во главе всего дела, которому он отдал много лет жизни.

— Да… Завистник.

Турнон пожал плечами.

— Обыкновенные человеческие переживания. Ты должен посочувствовать ему. Теперь, дядя, я вынужден признать, что твой сегодняшний план был хорош.

Турнон играл Робервалем так искусно, как Альберто де ла Риппо, придворный музыкант, играл на своей лютне. Он создавал настроение Роберваля.

— Хорош? — высокомерно спросил Роберваль. — Какой план?

— Что Картье и я отправимся вперед с галеонами, а ты приведешь барки и привезешь колонистов позднее.

— Да, — сказал Роберваль. Он составил этот план потому, что командование барками казалось ему более величественным. Он считал, что глаза всей Франции будут сосредоточены на отбытии колонистов. — Да. Он кажется более подходящим.

— А что с Маргерит?

Взгляд Роберваля стал подозрительным. Маргерит была его королевой, которую нужно было слегка продвигать вперед, но каждую минуту быть готовым отвести назад при каком-нибудь скрытом изменении на доске. Как бы то ни было, именно Турнон напомнил ему, что его блистательный титул все еще не был в безопасности.

— Ей нечего там делать в первые дни. Вы подготовитесь к ее встрече, а я привезу ее с собой.

Турнон задумался. Никто лучше него не знал неудобств жизни на корабле, а строительство домов только началось. Как бы он ни хотел быть рядом с невестой в долгом плавании и вместе увидеть на горизонте зеленые острова, он понимал, что не мог требовать от нее этого. К тому же, ему нечего было возразить.

— Ты снова прав. Но мы должны пожениться, как и планировали — до отплытия.

— Да, — неохотно признал Роберваль. — Мы можем это сделать.

— И сделаем! Для всеобщего спокойствия. Когда она приедет?

— Со дня на день, — коротко ответил Роберваль. — Может быть, завтра.

Так долго племянница принадлежала ему, была составной частью его планов, но больше это не могло тянуться, потому что Турнон слишком страстно желал ее. Каждое напоминание о расставании навевало на него чувство невосполнимой утраты. Подсознательно он верил, что удача будет сопутствовать ему, пока рядом с ним Маргерит. Его собственная судьба могла обернуться по-другому, но он все же собирался оттягивать свадьбу сколько мог.

ГЛАВА 26

Мадам вице-королева колонии сидела в маленькой комнате на первом этаже, принимая лейтенанта своего мужа, монсеньера де Бомона. Она видела злое лицо Картье, когда он выходил из дома.

— Мой Бог, лейтенант! — воскликнула она. — Вы смелый человек, если собираетесь предстать сейчас перед моим мужем с вашими новостями.

Тот стоял прямой и гордый, положив руку на эфес шпаги.

— Я не боюсь ни вашего мужа, ни любого другого мужчины.

Она была восхищена его мужеством и неустрашимой молодостью. Лейтенант был привлекателен. Она подумала о широких плечах и сильных руках своего супруга. Возможно, монсеньер де Бомон был более искусен во владении шпагой или кинжалом, но она не хотела смерти Роберваля… «Может быть, не сейчас», — подумала она, удивившись сама себе. Похоже, что она вообще не хотела его смерти. Возможно, ей не будет так же хорошо без Роберваля, как ему без нее.

Элен взяла Бомона за руку и позволила своей руке скользнуть дальше, пока не обняла его за талию. Повела его обратно к стулу.

— Сядьте, монсеньер. Вы не знаете моего мужа. Когда он слышит что-нибудь об этом непослушном ребенке, он ломает все, что попадется под руку. У него ужасный характер, монсеньер. Он так выкрутил мне руку, что синяки не сходят несколько недель, — она засучила рукав, обнажив тонкую, жилистую руку.

— Эта девушка удивительно красива, мадам. Я сомневаюсь, что когда-нибудь видел более красивую даму, даже при дворе. И я восхищаюсь силой ее духа, когда она стояла на парапете. Она гибкая и сильная, как юноша.

Мадам закусила губу, а потом посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, Маргерит красива. Вы должны рассказать ее дяде, как она выглядит. Она не вела бы себя так при нем, — ей нравился пыл в его глазах и румянец, покрывавший его щеки. Его рука все еще лежала на подлокотнике ее кресла — там, куда она ее положила. Элен слегка прикоснулась к ней, а потом накрыла своей рукой. — Но мы говорили о губернаторе… о том, что он часто бывает при дворе. Я чувствую себя так одиноко здесь…

— Надеюсь, что он не будет на нее сердиться, мадам. Она все-таки молодая девушка. Это правда, что она обручена с этим… маркизом де Турноном?

Мадам откинулась в кресле и посмотрела на монсеньера де Бомона. Неожиданно он показался ей отвратительным уродом. Было уже не так ужасно думать о том, что Роберваль сделает с ним, когда услышит о поведении Маргерит и о невыполненном поручении. Она должна предупредить Роберваля, что девчонка вскружила лейтенанту голову.

— Вы гораздо старше, мадам… но вы не можете не помнить о том, как ужасно себя чувствует девушка…

Губы мадам крепко сжались, но потом растянулись в любезной улыбке.

— Допивайте свое вино. Я не могу больше задерживать вас, потому что ваши новости слишком важны!

…Мадам Роберваль просунула голову в дверь, обогнав лейтенанта де Бомона.

— Извините за вмешательство, месье. Любовь моя! Мой дорогой маркиз! Монсеньер де Бомон привез важные новости… плохие новости! — она посмотрела на мужа, чей взгляд посуровел.

— Что-нибудь с моей племянницей? — грозно спросил он.

— Она не смогла приехать, монсеньер.

Турнон шагнул вперед.

— Что-нибудь случилось?

— Нет.

Мадам взяла лейтенанта за руку и подвела к мужу.

— Покончите с этим! — приказала она. — Расскажите ему!

— Я… я… — лейтенант не мог продолжать.

— Она отказывается ехать, Франсуа, — не выдержала мадам. — Она шлет тебе свой поклон и говорит, чтобы ты отправлялся к дьяволу!

— Нет, мадам! — воскликнул Бомон.

— Именно так! И монсеньер де Бомон не выполнил поручения: он должен был привезти ее силой.

Внезапно Элен удивленно замолчала. Все трое мужчин едва слушали ее, погруженные в свои думы: Бомон, очевидно, был в шоке, сожалея, что рассказал лишнее и этим навредил Маргерит. Турнон видел в этом отказ от всего, что он предлагал; но Роберваль — сначала она не могла понять чувства своего мужа — он выглядел довольным! Как будто бы он был доволен, но пытался не показать этого. А она так надеялась, что это разбудит в нем зверя!

— Вы сделали все возможное? — спросил вице-король Бомона.

— О, да, монсеньер, но… — лейтенант искал оправдания для Маргерит, но ничего не мог придумать.

Роберваль посмотрел на Турнона и покачал головой.

— Она очень капризная девушка! — сказал он таким тоном, как будто бы рассказывал о своей любимице.

— Франсуа! Она же сказала, чтобы ты отправлялся к дьяволу!

— Нет, мадам, это сказал я! — Бомон посмотрел на вице-королеву, ужасаясь своему признанию. Он выглядел как Святой Себастьян, ожидающий стрел, и ей захотелось, чтобы они полетели в него.

Роберваль махнул Бомону.

— Отправляйтесь к моему казначею, — сказал он так, будто бы ничего не слышал. — Он заплатит вам за эту поездку. До свидания!

— До свидания, монсеньер… мадам… — Бомон ушел.

Мадам молча стояла в тени, в бешенстве от того, что оказалась не на той территории. Она переводила взгляд с Роберваля на Турнона. Что случилось? Ее муж был спокоен, как кот, нашедший мышь. А может быть, он был мышью, почувствовавшей запах кота? А Турнон со своими колкими словечками — что с ним? Он сидел тихо — он, который знал ее мужа лучше, чем даже она сама. «Женский разум», — раздраженно подумала она. Но сейчас он был мужчиной, стойко переносившим свою боль. И потом, она вспомнила одну вещь, которую Бомон не успел рассказать.