Огонь в мраморном камине уже погас, но лампада давала достаточно света. Пьер подошел к камину и приступил к выполнению своего поручения.

Полная любовного томления Леда была на месте, в мольбе простирая руки к равнодушному Пану. Пьер нажал пальцем на нос Пана, и он легко повернулся при первом же прикосновении. Панель отодвинулась, открыв небольшое углубление. Пьер встал на колени и дрожащими руками вытащил ящичек.

В плоском кожаном футляре лежали аккуратно сложенные бумаги адмирала. Пьер задрал рясу и сунул бумаги в кожаную сумку, в которой были его деньги и брачное свидетельство. Сумка висела на ремне под рубашкой. Он покрепче затянул шнуровку, чтобы она не выпирала из-под рясы. Письма мадам лежали в квадратном саше из вышитого шелка. Пьер достал их и рассмотрел, но лишь для того, чтобы убедиться, что в конце каждого письма стояло вычурное «А»и ее печать. «Вы можете прочесть их», — сказала она, но он не собирался этого делать… разве что для собственного спокойствия — и все. Он раздул угли в камине и одно за другим поджег письма. В это мгновение Пьер услышал шум за дверью. Неужели отец Бенито уже возвращается? Последние два письма он держал над огнем до тех пор, пока не убедился, что инициалы и печать сгорели первыми. Дверь открылась, и он вскочил, пытаясь собраться, чтобы походить на заблудившегося монаха.

Занавески раздвинулись, и перед ним появились двое стражников с обнаженными шпагами.

— Именем короля, вы арестованы, монсеньер де Шабо!

«Отец Бенито! — вспыхнуло в сознании Пьера. — Предатель!

Когда охранники вошли в комнату, он схватил лампаду, и, не обращая внимания на их оружие, метнул ее прямо в лицо ближайшему офицеру. Тот с воплем отшатнулся назад, и Пьер проскочил мимо него. Через маленькую дверцу рядом со столом он выбежал в переднюю и побежал вверх по винтовой лестнице.

В замке прозвучал сигнал тревоги. Пьер, как шальной, несся по лестнице. Даже в темноте он легко находил дорогу. Ведь в свое время он исследовал каждый закоулок этой части Кастелло, как солдат восхищаясь крупным фортификационным сооружением.

Если бы он достиг парапета, открытого… Это был скорее инстинкт, чем мысль. Там он сможет найти, куда спрятаться или куда бежать далее. Его не должны поймать с бумагами дяди. Если они окажутся в руках коннетабля, у адмирала пропадет последняя надежда.

Лестница вывела его на крышу. Стражники уже почти догнали его, что-то крича на бегу, но другое направление оставалось свободным, так что теперь вопрос был только в скорости. У Пьера были длинные ноги, и ему не мешали доспехи. Он подхватил полы рясы и помчался вперед.

Деревянный мост между крышей Кастелло и западной башней был на месте, и Пьер устремился к нему. Он не думал о том, что ждет его в башне. Еще один отряд стражников бросился ему наперерез, но он перебежал мост раньше, чем они смогли отсечь ему путь. Он повернул рычаг, который поднял мост на его сторону. Самый шустрый из преследователей отпрыгнул назад, чтобы не свалиться на землю с огромной высоты. Воины подняли свои аркебузы. Пьер только посмеялся над ними и перелез на узкий выступ под прикрытие древних стен.

Но теперь его увидела стража, находящаяся внизу. Он слышал, как люди бросились в башню и поднимались по бесконечным пролетам наверх. Пьер перелез на трап и начал карабкаться по нему. Увидевшие его стражники снова закричали, но он не смотрел вниз. Он карабкался дальше, пока не добрался до верхней платформы.

Перебравшись через зубцы, Пьер посмотрел вниз на гладкие стены.» Никакого выхода, — подумал он, — если только не будет одной из летающих машин синьора да Винчи «. Он торопливо поискал место, где мог бы спрятать бумаги. Там имелся водосток, но это было слишком очевидно. Потом он заметил большое осиное гнездо, прилепившееся рядом с желобом.

Пьер развязал мешок и достал бумаги, потом перегнулся через край выступа и воткнул в гнездо свой кинжал. В то же мгновение раздалось ужасное жужжание потревоженных насекомых. Пьер воткнул футляр с бумагами как можно дальше в гнездо.

Осы закружились над ним зловещей спиралью. Пьер замахал руками, отбиваясь. В этот момент из люка показались голова и плечи стражника. Не колеблясь ни секунды, Пьер прыгнул в люк, сбивая с ног ругающихся стражников. Он услыхал свист шпаг; вслед за тем что-то ударило его по голове.

ГЛАВА 28

Дорога, пыльная дорога, обледенелая дорога, грязная дорога. Летом, зимой, весной. Она уходила так же далеко, как и нервное, бесконечное ожидание.

— Идем, милая, — нежно сказала Бастин.

— Месяц! — воскликнула Маргерит. — Он не должен был исчезнуть на целый месяц! У него было обязательство перед дядей в Турине, но он не должен был уехать на месяц.

— Он задерживается… может быть, выполняет еще одно поручение дяди.

— Он мог написать! — Маргерит хотела выкричать свое раздражение. — Он что же, думает, что эти стены защитят меня?

Бастин обняла девушку.

— Милая! Милая! — простонала она.

« Она тоже боится, — подумала Маргерит. — Каждый день она ожидает, что на нас обрушатся неприятности. Что касается меня, то хуже всего ожидание. Если бы Пьер был в безопасности, он, конечно, черкнул бы мне хоть словечко.

Она бросила последний безнадежный взгляд в окно.

— Мы должны спуститься, чтобы приветствовать маркиза, — сказала девушка.

Турнон стоял там же, где и в первый раз — перед камином; одно плечо выше другого, чтобы скрыть горб. Он медленно пошел через холл к ней навстречу.

— Вы носите подаренное платье, девочка моя, — сказал он, разглядев нежно-зеленый бархат. — Могу я надеяться, что это доброе предзнаменование?

— Нет, — мрачно ответила Маргерит. — Просто это мое единственное приличное платье.

Он подошел вместе с ней к камину.

— Мои старые кости промерзли, но когда вы со мной, мне не нужно больше никакого тепла.

Теперь она ничего не сказала в ответ и не улыбнулась. Перед камином стояла длинная скамья. Она села на один ее конец, а маркиз на другой.

— Садитесь, Бастин. Вам незачем стоять. Я лишился права оставаться наедине со своей дамой, — он говорил с няней, не спуская глаз с лица Маргерит. — Маргерит, они сказали мне, что ты скорее умрешь, чем выйдешь за меня замуж. — Девушка не отвечала и невидящими глазами смотрела в огонь камина. — Я бы не хотел, чтобы ты умерла, даже ради Нового Света. Будет лучше, если я больше не увижу тебя. — Она удивленно посмотрела на маркиза, а потом вспомнила, что его слова всегда были красивыми и учтивыми. — Маргерит, я однажды был груб с тобой и потерял все, что дорого для меня, как сама жизнь: твою любовь и доверие. Сможешь ли ты простить меня?

Маргерит занервничала. Он молил у нее о прощении, как лист, подхваченный ветром, которому безразлична собственная жизнь. Пьер же делал, что хотел: он появлялся, целовал ее и снова исчезал. «Пьер! — вспомнила она с головной болью. — Пьер!»

Боль не замедлила отразиться на ее лице и взволновала его.

— Что случилось, Маргерит?

Она провела рукой по щеке.

— Я не могу выйти за вас замуж, монсеньер. — Маргерит услышала его учащенное дыхание, и ей неожиданно стало жаль Турнона. Она подумала, что их чувства похожи своей безнадежностью… — Я не могу поехать в эти дикие земли, — сказала она гораздо мягче, чем в начале разговора.

— Причина только в этом… или во мне?

Нет! Причина не в этом! Я замужем. Я жена Пьера.

Она нервно встала, едва сдерживаясь, чтобы не сказать этого. Она не должна этого говорить. Сможет ли она вообще это когда-нибудь вымолвить?

Маркиз подошел к ней, взял за руку и легко сжал ее ладонями.

— Моя ошибка в том, что я никогда не ухаживал за тобой, моя дорогая. Пусть время исправит ее. Ты позволишь мне теперь ухаживать за тобой? — Она убрала руку и взглянула на него. — Не ласками, — торопливо сказал он. — Словами и нежностью. Раньше ты видела это только от доброй Бастин. Позволь мне любить тебя, Маргерит. Я пока не прошу тебя любить меня.