Окружающие не были к нему равнодушны. Они приносили ему ту же еду, что ели сами, и заботливо укрывали от холода. Он пытался благодарить их улыбками, а не словами, которые пугали их и казались странными. Вскоре он почувствовал перемену в отношении к себе, и, наконец, боцман с четырьмя матросами сняли с него и кандалы. Сначала Пьер тихо лежал, заверяя их в том, что у него не было склонности к безумным поступкам. Потом он поднялся и потер те места, где были оковы. Все это время за ним наблюдали с подозрением, которое вскоре рассеялось. Пьер потер лодыжки, а потом осторожно, чтобы люди не видели в нем угрозы, поднялся на ноги.

Бдительный боцман сказал что-то матросу, и тот бросил к ногам Пьера сверток одежды. Искренне благодарный, Пьер натянул просторные панталоны, короткий жакет и плетеные сандалии. Рукой он показал на верхнюю палубу. Боцман что-то сказал и подал знак Пьеру следовать за ним.

На палубе Пьер глубоко вздохнул и, не обращая внимания на матросов, таращившихся на него, подошел к перилам. Боцман мгновенно схватил его за плечо, но Пьер улыбнулся и покачал головой. У него не было желания утонуть в море. Теперь он надеялся вернуться во Францию, разыскать герцогиню д'Этамп и обратиться через нее к королю с просьбой снарядить спасательную экспедицию на остров Демонов.

Сначала он подумал, что нужно написать на бумаге свое имя, ранг и титулы. Капитан понял бы это даже на французском. Но история о поселении на необитаемом острове казалась сомнительной. Если они примут его за мятежника, то, возможно, снова закуют его в кандалы. Лучше продолжать изображать бедного матроса, сошедшего с ума на острове от полного одиночества, и сбежать после высадки в Англии.

Он посмотрел на матроса, драившего палубу. Тот предупредительно отстранился, когда Пьер наклонился к нему. Пьер протянул руку, прося камень. Матрос посмотрел на боцмана и с подозрением протянул камень. Пьер взял его, окунул в ведро с водой и стал продолжать драить палубу там, где матрос закончил. Спустя минуту он вопросительно поднял глаза на боцмана. Взгляд боцмана был одобрителен. Он кивнул, и Пьер продолжил. Он стал членом команды.

Англичане плыли на юго-запад, а не на восток. Когда Пьер понял это, страх снова сковал его горло, словно тисками. Он сдержал панику и пытался уверить себя в том, что ошибся. Он повернулся к нескольким матросам и с помощью пальца пытался определить курс, но матросы даже не старались его понимать. Они добродушно смеялись и соглашались со всем, что он говорил. Пьер вернулся к чистке палубы. Теперь он не мог оторвать взгляд и от солнца, хотя понимал, что такое постоянное наблюдение делало солнце абсолютно неподвижным. К закату он уже точно был уверен в своих выводах.

Он подошел к боцману и медленно и спокойно попросил встречи с капитаном. Он пытался показать, что его просьба была срочной и безотлагательной. Боцман прислушивался, пытаясь понять. Только слова «капитан»и, возможно, «необходимо», были ему понятны. Боцман симпатизировал незнакомцу, чувствуя себя освободителем и защитником Пьера. Пьер выказывал ему расположение и воздавал должное своим желанием работать. Сначала боцман качал головой, но когда Пьер с мольбой схватил его за руку, он кивнул.

После ужина он спустился в трюм и что-то сказал. Один из матросов тронул Пьера за руку, и тот встал, чтобы последовать за боцманом. Боцман вывел его на палубу, а потом по трапу на палубу кормы. Он постучался в дверь капитанской каюты и вошел туда вместе с Пьером.

Капитан поприветствовал их. В каюте было темно. Пьер растерялся. Он не мог что-либо объяснить им в темноте.

Он осторожно сказал несколько слов по-французски, но его не понимали. Извинившись, он подошел к столу и среди бумаг и других предметов нашел лампу. Пьер сунул ее в руки капитана.

— Пожалуйста, это очень важно.

Капитан сказал что-то боцману, который зажег лампу. В желтом свете они с интересом смотрели на Пьера. Капитан протянул Пьеру лампу, и тот поставил ее на стол, потом нашел перо и чернила и поискал глазами бумагу. Капитан взял лист бумаги и дал ее Пьеру. Тот написал:

«Пьер де Шабо, граф Муи».

Он подчеркнул имя и протянул лист капитану, который изучил написанное. Потом что-то сказал боцману. Оба задавали Пьеру вопросы, которых тот не понимал. Он немедленно пояснил, что он из Пуату, что был лейтенантом короля, что плыл для соединения с Картье в Канаде. Англичане выслушали, но покачали головами, глядя друг на друга непонимающими глазами.

— Одну минуту, месье! — сказал Пьер. Он поднес лампу к карте, висевшей на стене, примерно нашел их местоположение, ткнул в него пальцем и вопросительно посмотрел на капитана. Капитан в свою очередь показал на место чуть дальше к юго-западу. Пьер видел, что там была земля. Должно быть, она будет видна утром. Пьер провел пальцем линию к Англии.

— Когда? — спросил он.

Капитан покачал головой.

— В этом месяце… — Пьер подумал. — Сентябрь? — тревожно спросил он.

Капитан покачал головой. Он провел пальцем вниз по побережью к югу от Испанских островов; потом провел пальцем между ними и обвел большой залив, потом горб Бразилии в самой восточной ее части, медленно провел пальцем по дороге золотых галеонов и наконец пересек море по направлению к порту, который у англичан и французов назывался Плимут.

— Май! — сказал он.

С каждым движением пальца капитана сердце Пьера замирало. Он прекрасно понял цель круиза англичан. Франция тоже соблазнялась лакомыми кусочками, тайно посылая своих корсаров для захвата испанских и португальских галеонов, перевозивших золото с приисков Мексики, Бразилии и Жемчужного побережья Венесуэлы в Лиссабон и Кадис. Но слово «май» заставило Пьера похолодеть. Май был после зимы! Зима, а его не будет на острове!

— Нет! Нет! — отчаянно воскликнул он, схватив капитана за руку.

Капитан и боцман смотрели на него с симпатией и удивлением. Пьер снова повернулся к карте. Он ткнул в то место, где по его предположениям находился остров Демонов. Левой рукой он похлопал себя по груди. Капитан, кажется, понял, что он показывает на остров, где они его нашли. Пьер опустил руку на уровень своего плеча.

— Моя жена! — потом он покачал руками, словно нянчил ребенка. — Мой ребенок! — он согнулся, как старик. — Наша старая няня!

Капитан изумленно посмотрел на него и повернулся к боцману. Они были явно запуганы его представлением и не доверяли ему.

— Монсеньер! — Пьер сложил ладони перед собой. — Я умоляю вас! — он повернулся к карте и провел пальцем линию от их настоящего местонахождения к острову.

Капитан что-то сказал, и Пьеру показалось, что это было «невозможно»!

— Нет, монсеньер! — он сел за стол и быстро написал огромную сумму в фунтах, потом протянул листок капитану. — Я заплачу. Даю слово!

Капитан посмотрел на цифру, а потом на Пьера. Принимал ли он по-прежнему Пьера за сумасшедшего, действительно ли это уже было невозможно, или эта сумма не могла сравниться с прибылью — Пьер не мог сказать. Ясно было только то, что капитан отказывает ему. Пьер продолжал страстно молить его. В конце концов боцман взял его за плечо, опасаясь, что Пьер снова потеряет разум. Он повернул Пьера и попытался подтолкнуть его к двери. Пьер же бросился к капитану, который поспешно отступил в глубь каюты. Потом, отчаявшись, Пьер вышел наружу.

Капитан что-то сказал им вслед, и боцман отвел Пьера не в трюм, а в офицерскую каюту. Здесь его на время оставили одного.

ГЛАВА 62

Бастин боялась за Маргерит. Она наблюдала, как та выполняет работу Пьера и самой Бастин, проявляя прежнюю сноровку, но потеряв душевное спокойствие.

— Она сохнет, — бормотала Бастин, — как молоко в грудях!

Маргерит потеряла молоко и не могла кормить Жуаез, и вся энергия Бастин теперь была направлена на кормление малышки, которая капризничала и протестовала, изводя их обеих. Они пытались заставить ее сосать молоко прямо из вымени коровы, но Жуаез встретила их попытки ужасающими воплями. Тогда они отрезали палец от рукавицы и наполнили его молоком. Маргерит часами держала дочку у груди, подсовывая ей кожаный палец перчатки вместо соска, но малышку не получалось одурачить. Им удавалось влить ей в рот немного молока, но этого было недостаточно для кормления.